Среди множества преступлений, совершённых во время Июньских событий 2010 года, большое число изнасилований так и остаются нераскрытыми. Пострадавшие женщины предпочитают никому не говорить о том, что случилось.

Всё в Насибе выглядит уязвимым, от тихого голоса до маленьких рук, неподвижно сомкнутых на коленях.

Однако это меняется, когда 34-летняя узбечка, попросившая не называть ее настоящее имя, начинает рассказывать о том, как была изнасилована. Когда она начинает говорить о нападении, случившемся в прошлом году, в то время как она навещала подругу в районе Черемушки города Ош, ее голос становится отчетливым и решительным.

– Это случилось после ужина, – рассказывает Насиба. – Мы провели очень хороший вечер. Поужинали и после этого смотрели телевизор. Потом, около полуночи, когда мы только легли спать, услышали какой-то шум. Мужчины, семь или восемь, наверное. Они открыли дверь, не стучали, просто зашли без предупреждения. Они открыли дверь, зашли и сказали: «О, узбечка! Мы давно хотели попробовать узбечку».

Не успела она опомниться, как один мужчина ударил ее по горлу, и она потеряла сознание. Когда Насиба в конце концов пришла в себя на следующее утро, она была голая, вся в крови и синяках, рядом плакали.

Я даже не хочу видеть мужчину. Просто не могу. Если кто-то садится со мной рядом, даже если это мой брат, если он просто дотрагивается до меня рукой, мне становится плохо.

Насиба, чей муж умер четыре года назад, говорит, что она помнит, что нападавшие были высокие, хорошо сложённые кыргызы в похожих бейсболках. «Определенно не местные», – добавляет она.

Она сомневается, что снова увидит их в Оше. Но они оставили ей в качестве прощального «подарка» серьезные проблемы со здоровьем, включая гепатит, а также непрекращающееся чувство страха.

– Я даже не хочу видеть мужчину. Просто не могу, – говорит Насиба. – Если кто-то садится со мной рядом, даже если это мой брат, если он просто дотрагивается до меня рукой, мне становится плохо. Я начинаю дрожать. Мой брат говорит: «Почему ты дрожишь?» Это мой старший брат. Он очень меня любит, всегда меня обнимает. И я просто дрожу. Я не хочу так дрожать. Так просто получается. И он говорит: «Почему ты такая?» И я говорю: «Я не знаю, но просто перестань».

Насиба – одна из десятков женщин, предположительно подвергшихся изнасилованиям и другим формам сексуального насилия во время июньских столкновений в 2010 году в Южном Кыргызстане. «Амнести Интернэшнл» и «Хьюман Райтс Вотч» в двойном отчете, опубликованном 8 июня в Бишкеке, указывают на применения сексуального насилия против как кыргызок, так и узбечек в ходе этих столкновений, а также отмечают отсутствие достоверной статистики по преступлениям.

Международная правозащитная организация «Амнести Интернэшнл» в своем отчете говорит, что в настоящее время задокументировано 20 случаев изнасилований, но правозащитники считают, что настоящие цифры гораздо выше.

«Амнести Интернэшнл» также отмечает, что изнасилование и другие формы сексуального насилия могут подпадать под квалификацию преступлений против человечества. Это обвинение было отвергнуто властями Кыргызстана в ходе усиливающегося международного внимания к происшедшим событиям на юге страны.

Изнасилование, как преступление, обладает силой вызывать массовую общественную злость. В неподтвержденных сведениях о начале июньского насилия говорится, что одного СМС-сообщения, в котором говорилось, что кыргызская девушка была изнасилована узбеками в ошском общежитии, было достаточно, чтобы поднять сотни, если не тысячи, кыргызских мужчин по всему городу.

В то же время изнасилование является преступлением, которое трудно отследить, в большей части это происходит в силу глубоких культурных предубеждений, связанных с ним. Как для кыргызов, так и для узбеков изнасилование – это преступление, которое приносит позор не только преступникам, но и их жертвам, а также оказывает на семьи непосильное давление.

По этой причине, говорит Насиба, она никому не сказала об изнасиловании – ни матери, ни друзьям, и определенно ни детям, которые не до конца понимают, как всё произошло. Объясняя появление крови и синяков, она сказала им, что ее избили кыргызские женщины во время стычек.

– Это очень сложная тема для обсуждения в мусульманских семьях, – говорит она. – Я не хочу, чтобы кто-то узнал. Это может сделать жизнь моим детям очень трудной.
Вместо этого, Насиба обратилась к Хафизе Махмудовой, руководителю местной неправительственной организации «Правопорядок», оказывающей поддержку узбекским женщинам. Хафиза Махмудова говорит, что она знает как минимум о 13 случаях, когда лица узбекской национальности подверглись изнасилованиям в ходе Июньских событий, включая двух мужчин. Но, добавляет она, женщины приходят к ней только в крайних случаях, когда проблемы со здоровьем вынуждают их обращаться за помощью.

Хафиза Махмудова, руководитель местной неправительственной организации «Правопорядок».

Никто из пострадавших не собирается заявлять о преступлении в официальные органы. «Это бы всё только ухудшило», – говорит Хафиза Махмудова, указывая на нарастающую волну арестов и несправедливых судебных процессов, направленных против местных узбеков. Такие условия, говорит она, оставляют мало надежды на примирение между двумя группами:

– Вы идете на рынок, и кыргызские женщины кричат на узбечек со словами: «Ваши женщины и девочки, которых изнасиловали, родят кыргызов, будущих кыргызов». Как нам дальше продолжать так жить?

В то же время максимум, что могут сделать такие организации, как «Правопорядок», – это предоставить медицинскую помощь и выслушать пострадавших от изнасилований. Некоторые жертвы изнасилований нашли силы выйти замуж. Насиба говорит, что она сама абсолютно к этому не готова.

– Дальше время покажет, – говорит она.

Некоторые другие жертвы изнасилований вынуждены молча страдать, зная, что их насильники свободно разгуливают по их городу.

Севара – необычная 50-летняя женщина со светло-карими глазами, изнасилованная в своем собственном доме. Насильник – кыргыз, которого она знала много лет и считала близким другом. Но несколько дней спустя ее друг, у которого Севара, акушерка, присутствовала при рождении детей, позвонил и сказал, что придет ее навестить, чтобы убедиться, что всё в порядке.

Во время нападений она и ее брат находились в своем доме в узбекском квартале в Оше, в надежде переждать насилие.

– Я думала, что он меня где-нибудь укроет, потому что мы не могли выбраться, – говорит Севара. – Все в махалле убежали, но мы остались, потому что я думала, что будет как в 1990 году, что будут некоторые проблемы, но они вскорости прекратятся. Поэтому, когда он позвонил, я сказала: «Конечно, забери меня», и он сказал, что приедет.

– Но когда он приехал, он начал говорить ужасные вещи, – продолжает Севара. – «Я тебе кое-что предложил, но ты это отвергла». Я сказала, что он неправ, что мы были друзьями и что никогда не было ничего другого.

С ним было двое его сотрудников, он им сказал: «Ну всё, я буду первым, а потом можете вы». Они затащили меня в комнату и изнасиловали: сначала он, а потом двое других. Я сказала ему: «Ты же мой друг!» – а он сказал: «Ты всегда меня подбивала, и вот твое наказание». Я сказала: «Но я тебя уважаю!» – а он сказал, что ему плевать на мое уважение, что он думает, что все узбеки должны умереть.

Так же как и Насиба, Севара сейчас страдает от гепатита и других проблем со здоровьем. Муж ее умер, а дети учатся в России, «где они в безопасности». У нее нет других средств к существованию, кроме того, что время от времени подбрасывают родственники.

Севара всё еще неловко себя чувствует, если случайно сталкивается в городе со своим насильником. «Люди спрашивают, почему мы больше не друзья», – говорит она.
Как и Насиба, Севара почти никому не рассказала о том, что произошло.

– Узбеки любят сплетничать, – говорит она. – У меня 20-летний сын, которого мне надо женить. Что бы сказали люди обо мне, если бы узнали, что случилось?

Диапазон

По материалам:azattyq.org